Храм Архангела Михаила в селе Новленское -
Выделенная опечатка:
Сообщить Отмена
Закрыть
Наверх

Вологда - «подстоличная Сибирь»

Вологда ещё с XV века являлась местом ссылки и в XIX веке получила прозвание «подстоличной Сибири».
С середины XIX в. Вологда и Вологодская губерния превратились в место ссылки. Выбор был связан с тем, что по ряду параметров Европейский Север был схож с условиями Сибири: здесь была слабо развита промышленность, и потому очень низок процент рабочего класса, небольшие города сохраняли патриархальный быт, но главное - бездорожье, затруднявшее связь многих уездов губернии с центральными районами империи и создававшее почти идеальные условия для охраны. В 60-70-х гг. XIX в. здесь отбывали наказание многие известные политические противники царизма: Г. А. Лопатин, П. Л. Лавров, Н. В. Шелгунов, В. В. Берви-Флеровский и др. Большинство из них или весь период ссылки отбывали в Вологде, или жили здесь какое-то время.
С начала XX в. ссылка приобрела массовый характер. Первая большая партия ссыльных появилась здесь в 1900- 1904 гг. По официальным данным губернского жандармского управления, к началу 1903 г. в Вологде под гласным надзором полиции находилось около 60 человек. Среди них П. Л. Тучапский, С. Г. Струмилин, В. А. Карпинский, А. В. Луначарский, А. А. Богданов, В. А. Русанов, И. А. Саммер, Б. В. Савинков, Н. А. Бердяев. В годы первой русской революции (1905-1907) многие ссыльные были амнистированы, у других закончился срок. Вторая волна ссыльных приходится на 1907-1910 гг. В Вологодской губернии в 1907 г. насчитывалось 3,5 тыс. ссыльных, в Вологде - около 100. В этот период ссылку отбывали О. А. Варенцова (вторично), И. В. Сталин, В. Н. Подбельский, И. А. Саммер (вторично) и др. В последующие годы число ссыльных сократилось, но вплоть до 1917 г. город и губерния продолжали выполнять роль "подстоличной Сибири". По приблизительным подсчетам через вологодскую ссылку прошло в общей сложности около 10 тыс. человек. В этом разделе мы расскажем почти о всех знаменитых ссыльных в Вологодскую землю начиная с 14-го века. А пока представим вашему вниманию зарисовки о Вологде ссыльной В. Гиляровского из книги "Мои скитания.

Из книги Владимира Гиляровского
Мои скитания

…В это время Вологда была полна политическими ссыльными. Здесь были и по делу Чернышевского, и «Молодой России», и нигилисты, и народники. Всех их звали обыватели одним словом «нигилисты». Были здесь тогда П. Л. Лавров и Н. В. Шелгунов, первого, впрочем, скоро выслали из Вологды в уездный городишко Грязовец, откуда ему при помощи богатого помещика Н. А. Кудрявого был устроен благополучный побег в Швейцарию. Дом Кудрявого был как раз против окон гимназии и во флигеле этого дома жили ссыльные, которым очень благоволила семья Кудрявых, а жена Кудрявого, Мария Федоровна, покровительствовала им открыто, и на ее вечерах, среди губернской знати, обязательно присутствовали важнейшие из ссыльных.
Вообще, тогда отношение к политическим во всех слоях общества было самое дружественное, а ссыльным полякам, которых после польского восстания 1863 года было наслано много, покровительствовал сам губернатор, заядлый поляк Станислав Фомич Хоминский. Ради них ему приходилось волейневолей покровительствовать и русским политическим.
Ходили нигилисты в пледах, очках обязательно, и широкополых шляпах, а народники – в красных рубахах, поддевках, смазных сапогах, также носили очки синие или дымчатые, и тоже длинные, по плечам, волосы. И те и другие были обязательно вооружены самодельными дубинами – лучшими считались можжевеловые, которые добывали в дремучих домшинских лесах.
Нигилистки коротко стриглись, носили такие же очки, красные рубахи-косоворотки, короткие черные юбки и черные маленькие шляпки, вроде кучерских.
  М. Ф. Кудрявая, по инициативе и при участии ссыльных, в своем подгородном имении завела большую молочную ферму, где ссыльные жили и работали. ( О маслоделии читайте на http://novlenskoe.prihod.ru/znaete_li_vy_chto.../view/id/1142938). Выписаны были коровы-холмогорки, дело поставлено было широко, и в продаже впервые в городе появилось сливочное и сметанное масло в фунтовых формах с надписью «Кудрявая». Вскоре это масло стало поступать в большом количестве в Москву, в Ярославль и другие города. Для Вологды цена за фунт 25 копеек казалась дорогой – и масло это подавать на стол считалось особым шиком. Эта ферма была родоначальницей знаменитого и доныне вологодского масляного производства. Всякий ссыльный считал своим долгом первый визит сделать Кудрявой и нередко поселялся на ее ферме. Впоследствии, в 1882 году, приехав в Вологду, я застал во флигеле Кудрявой живших там Германа Лопатина и Евтихия Карпова, драматурга, находившихся здесь в ссылке.
Исправником в Вологде был А. И. Саблин. Его дети были Михаил (впоследствии сотрудник «Русских ведомостей»), юрист Александр и Николай, застрелившийся в Тележной улице в Петербурге после «1го марта» в момент ареста. В то время все трое были студентами, числились неблагонадежными, и отец, бывший под влиянием сыновей, мирволил политическим. Помощником исправника был П. В. Беляев, женатый на Анне Михайловне Васильевой, два брата которой, Николай и Александр, высланные в Вологду, ярые народники, с дубинами и в красных рубахах, и были, сперва один, а потом другой, моими репетиторами. Они жили у сестры, которая собирала у себя ссыльную молодежь и даже остриглась и надела синие очки, но проносила только один день – муж попросил снять.
– Сними, а то надо мной и так уже смеются!
При такой сочувствующей власти ссыльные не стеснялись.
Была еще крупная власть – это полицмейстер, полковник А. Д. Суворов, бывший кавалерист, прогусаривший свое имение и попавший на эту должность по протекции. Страстный псовый охотник, не признававший ничего кроме охоты, лошадей, театра и товарищеских пирушек, непременно с жженкой и пуншем. Он носился на шикарной паре с отлетом по городу, кнутиком подхлестывал пристяжную, сам не зная, куда и зачем – только не в полицейское управление.
Как-то февральской вьюжной ночью, при переезде через реку Вологду, в его сани вскочил волк (они стаями бегали по реке и по окраинам). Лихой охотник, он принял ловкой хваткой волка за уши, навалился на него, приехал с ним на двор театра, где сострунил его, поручил полицейским караулить и, как ни в чем не бывало, звякнул шпорами в зрительном зале и занял свое обычное кресло в первом ряду. Попал он к четвертому акту «Гамлета». В последнем антракте публика, узнав о волке, надела шубы, устремилась на двор смотреть на это диво и уж в театр не возвращалась – последний акт смотрел только один Суворов в пустом театре.
Ну, какое дело Суворову до ссыльных? Если же таковые встречались у собутыльников за столом – среди гостей, – то при встречах он раскланивался с ними как со знакомыми. Больше половины вологжан-студентов были высланы за политику из столицы и жили у своих родных – и весь город был настроен революционно…